Дед Мороз и Снегурочка приветствуют киевлян на Крещатике (Фото: А. Перминова из архива Н. Кондель-Перминовой. 1983 год. Предоставлено Еленой Насыровой)
Пока елка на Софийской площади, которую многие считают самой красивой за многие годы, стала главным объектом паломничества в городе, главный редактор издательства ВАРТО Елена Насырова в своем новом материале специально для НВ рассказывает: как раньше выглядел предновогодний Киев и как отмечали его приход 50−70−90 лет назад?
В 1920-е годы после всех революционных и военных потрясений, когда религию определили как «опиум для народа», рождественская елка попала в опалу. Поскольку одномоментно отлучить народ от церкви было невозможно, началась кампания по дискредитации всех церковных праздников и высмеивании сопутствующих им атрибутов. Так, вместо традиционного Рождества сначала стали устраивать всевозможные действа типа «комсомольского рождества» и «коммунистических святок» с чтением докладов о вреде религии, организации костюмированных представлений и карнавалов с сожжениями чучел языческих богов, а заодно и игрушек в виде кулаков, нэпманов, классовых врагов Колчака и Деникина на елках.
В 1929 году Рождество объявили контрреволюционным праздником и официально запретили, сделав 7 января обычным рабочим днем. Правда, во многих домах продолжали наряжать «подпольную» елку, часто пряча ее в чулане или даже в шкафу. А по городу ходили бдительные комсомольские патрули, заглядывая в окна — не горят ли огоньки на зеленой красавице в квартирах у «контры». Параллельно выпускали агитационные материалы, призванные направить внимание граждан в иное русло. Дескать, нечего тут праздновать, лучше заниматься спортом на воздухе.
Тем большее удивление вызвала у граждан статья в газете Правда верного сталинского соратника тов. Постышева, первого секретаря Киевского обкома ВКП (б), вышедшая накануне нового 1936 года. Почему появилась такая инициатива, санкционированная первым лицом государства тов. Сталиным, сейчас сказать трудно. Можно предположить, что таким образом власть решила несколько поднять свою популярность после жутчайшего Голодомора и перед началом Большого террора. Но, так или иначе, предложение исходило от партийного руководства Украины и получило поддержку и распространение во всей стране — новогодняя елка полностью заменила елку рождественскую, а тов. Постышева даже стали называть «архитектором детской радости».
Разумеется, за оставшиеся три дня 1935 года уже невозможно было успеть нарядить на площадях города елки и устроить полноценный праздник, хотя, «брошенные на прорыв» комсомольцы на скорую руку соорудили пакетики со сладостями и быстро организовали в городе елочные базары. Правда, наряжать елки киевлянам было нечем, поскольку елочные игрушки уже много лет не производились, а старые дореволюционные мало у кого сохранились. Но уже в следующем году это с лихвой наверстали.
Специальным постановлением президиума Киевского облисполкома фабрики и артели обязали изготовить в большом количестве елочные игрушки советской тематики — аэропланы, парашюты, дирижабли, танки, красноармейцы и, конечно, новые наконечники в виде красной пятиконечной звезды вместо шестиугольной вифлеемской.
В 1936 году главную елку установили на Софийской площади, и фото елочного базара даже опубликовали в журнале Соціалістичний Київ. На рынках и в магазинах организовали предновогоднюю торговлю продовольственными товарами, красиво оформив торговые прилавки и киоски.
Во время нацистской оккупации Киева полуголодным горожанам было не до того, чтобы устанавливать дома елку. Но люди поздравляли друг друга с новым 1942-м и 1943-м годом в ожидании лучших времен. Например, известный киевский художник-график Георгий Малаков (тогда 15-летний подросток) рисовал поздравительные открытки и продавал их на Евбазе. А для младшего брата Димы (будущего известного писателя-киевоведа Дмитрия Васильевича Малакова) создавал праздничную атмосферу рисунками-воспоминаниями о довоенном детстве.
Официальным праздником 1 января стало только в 1947 году, когда указом Президиума Верховного Совета СССР этот день был объявлен выходным. С тех пор новогодний праздник стал самым любимым у детей и взрослых, поскольку был практически лишен политической окраски. Хорошей традицией стало рассылать новогодние поздравления друзьям и знакомым. В почтовых отделениях и возле киосков Союзпечать в конце декабря собирались очереди за открытками новогодней тематики. Многие отправляли не только открытки, а и поздравительные телеграммы на специальных тематических бланках. Причем в пределах союзных республик и автономных областей дозволялось отсылать телеграммы на национальных языках.
В дни школьных каникул во всех театрах, Дворцах и Домах культуры организовывали для детей новогодние представления с подарками, в которые входили несколько шоколадных конфет, карамельки, ириски, небольшая упаковка вафель или печенья и иногда даже пара мандаринок. Производство подарков в специальной упаковке было налажено на киевской кондитерской фабрике им. Карла Маркса. Родители старались приобрести для своих малышей несколько билетов на новогодние елки, обычно их распространяли по профсоюзной линии на большинстве киевских предприятий. Самыми престижными считались елки в Октябрьском дворце (ныне Международный центр культуры и искусств Федерации профсоюзов Украины) и во Дворце спорта, открытом в декабре 1960 года.
Хорошим подарком ребенку были билеты в киевский цирк, где к празднику всегда стартовали тематические представления, и в киевские театры на новогодние спектакли. Многие представители старшего поколения с удовольствием хранят воспоминания о новогоднем Щелкунчике в Театре оперы и балета или Белоснежке и семи гномах во Дворце Украина.
Обязательные утренники проходили в детских садах. Представление режиссировалось воспитателями и иногда родителями, детям из подручных материалов сооружали карнавальные костюмы — мальчики обычно были зайчиками, а девочки — снежинками. В группу приглашали Деда Мороза — эту роль исполнял чей-либо папа или, на худой конец, завхоз — единственный мужчина в женском коллективе. Для младших школьников тоже устраивали утренник, а вот старшеклассники, затаив дыхание, ждали новогодний «вечер».
К 1970-м годам нравы стали свободнее, и тогда, единственный раз в году, девочкам можно было на школьное мероприятие накрасить глаза, всем нарядиться в неформенную одежду и, к ужасу классных руководителей, даже надеть джинсы. А праздновать в классе разрешалось до 22 часов с танцами под магнитофон «Юпитер», который приносил кто-нибудь из учеников.
Традиции устраивать новогоднее гуляние в праздничную ночь с выпивкой и закуской на открытом воздухе тогда еще не было. Елки устанавливали и наряжали на городских улицах и площадях, возле них любили фотографироваться, но приходили к ним уже во время прогулки в выходной день 1 января.
Новый год для большинства киевлян в 1960—1970-е был праздником семейным. К нему готовились заранее — доставали продукты, которых все меньше было на полках магазинов. Шампанское, майонез и зеленый горошек покупали еще в октябре-ноябре, мясо на рынках «ухватывали» в середине декабря, за конфетами в коробках простаивали в часовых очередях возле фирменных магазинов «Українські ласощі» на улице Ленина (сейчас Богдана Хмельницкого), 14 или Лісова пісня на Карла Маркса (сейчас Архитектора Городецкого), 4. Украшения на елку производства Киевской фабрики елочных игрушек можно было купить, но тоже не без очереди, в специализированных отделах ЦУМа и Украины на площади Победы, а также в районных универмагах.
За праздничный стол возле украшенной елки садились часов в 9−10 вечера. Во многих семьях в застолье принимали участие маленькие дети, с нетерпением ожидавшие прихода гостей, чтобы, встав на стул, прочитать стишок и получить новогодние подарки. Но главные подарки ребенок обнаруживал утром под елочкой, обычно родители клали туда игрушки, конфетные наборы и книги.
Еще одним подарком мог стать приход домой 1 января «настоящих» Деда Мороза и Снегурочки, визит которых заранее оплачивался родителями в фирме Світанок. Правда, не обходилось без курьезов — если до вашего ребенка очередь доходила только к вечеру, импровизированный дедушка, которому почти в каждом доме подносили бокал шампанского, мог плохо стоять на ногах.