В рамках проекта “КАЛИНОВИЙ К@ТЯГ” Укринформ завершает рассказ о Михаиле Бойчуке и бойчукистах
В первой и второй частях нашего повествования мы рассказали о родителях будущего лидера группы бойчукистов, о молодых годах Михаила Бойчука, его учителях, первых шагах в искусстве, о первом арт-проекте “Renovation Bizantine”, работе над росписью часовни “Дьяковской бурсы”, приглашении по инициативе Грушевского на профессорскую должность в Украинской Академии пластических искусств и работе над монументальным оформлением масштабных новостроек советского периода.
Природа творческой личности воистину противоречива. Скажем, Михаил Бойчук отрицал идею национального искусства, но, при всей проповеди универсальности искусства, стремился, чтобы бойчукисты проявляли… национальные особенности украинского искусства. Потому что именно такие наднациональные проявления в творчестве способны выйти за пределы существующих государственных образований.
Особо следует сказать о первой знаковой работе монументальной мастерской Михаила Бойчука. Имею в виду роспись в Киеве казарм 165-го Луцкого пехотного полка 42-й пехотной дивизии на Лукьяновке. За весну и лето 1919 года две сотни привлеченных к проекту художников разрисовали фресками помещение и лестничные марши четырех четырехэтажных корпусов!
Николай Струнников
К работе привлекались художники разных вкусов и стилей. Не только украинские художники, но и коллеги из… Москвы и Петрограда! Среди последних выделялась группа живописцев, работавших в реалистическом стиле. Их возглавлял известный российский портретист и реставратор Николай Струнников (1871-1945), прямой ученик Ильи Репина. Между воспитанниками Бойчука и Струнникова вспыхнуло творческое состязание. Кто победил? Именно 14 композиций, созданных украинцами, увековечила история искусства XX века, как первый удачный образец росписи строения светского назначения.
По какой причине? Известный российский искусствовед, первый директор Таганрогской картинной галереи (1968-1977), Вера Лебедева писала, что в росписях Луцких казарм отчетливо проступало несколько самобытных стилей. Таким образом собственные индивидуальности раскрывали молодые художники: близкий к фольклору талант Ивана Падалки, задушевный лиризм Тимофея Бойчука, ясный логический нрав Василия Седляра, остроумная наивность Оксаны Павленко. Поражает и другой факт: за десять с небольшим лет, бойчукисты создали двадцать крупных монументальных работ в архитектуре.
По большому счету, речь шла об уникальной по эмоциональной природе монументальной пропаганде общечеловеческих ценностей, но – языком живописи и архитектуры в средневековой технике “вечной живописи” – византийской настенной фреске.
Сначала Партия считала: если новое творческое поколение будет писать на стенах, то им легко будет управлять, и такая вода потечет на ее мельницу. И Михаил Бойчук возглавил новосозданную структуру – Первые государственные мастерские.
Как это понадобилось голой и босой советской власти! Опираясь на иллюзию революционного искусства, которое должно поддерживать иллюзию революционных изменений в жизни простого народа, предстояло через доступную по содержанию монументальную пропаганду продвигать в массы идеи, способные зажечь народ на построение быстрого коммунизма.
Тем временем настоящий трибун революционного живописи вещал к сторонникам:
– Искусство ищет себе почву у того народа, где оно развивается; но как только произведение искусства вырастает, он делается интернациональным… Искусство не останавливается где-нибудь и на чем-нибудь. Оно движется, проходит все народы и только в каждом своеобразно проявляется… Художник современности будет настоящим мастером и творцом великого будущего тогда, когда он с вневременным (всегда сущим) мировым искусством сольется не поверхностным литературным знакомством (ознакомлением), а практическим проникновением и всесторонним изучением творчества художественных культур.
***
В красочный венок европейского авангарда Украина вплетала яркую, даже пышную ленту – неовизантизм.
С 1924 года преподавая в Киевском художественном институте, профессор Бойчук приобщал новых и новых студентов к своей не-большевистской вере:
– Тяжелой дорогой я дошел до сознания и понимания, чем является большая монументальная декорация, в чем искусство убранство Дома Божьего… как вгляделся в богатые формы искусства византийского в церквях и палатах Венеции и других городов северной Италии. Это навело меня на ту дорогу, по которой я ступаю. С тех пор стал я покорнейшим и верным традициям, которые передали нам византийские художники.
И при этом, в 1925 г. он стал членом Академии революционного искусства Украины.
…Откровенно говоря, даже не пойму, как долгое время бойчукистам с их идеями “искусства убранство Дома Божьего” удавалось жить в согласии с взбесившимися невеждами от революционного искусства? Может, потому, что сам термин «социалистический реализм» впервые появился 23 мая 1932 г. в одной из публикаций в “Литературной газете”.
Николай Скрипник
Более того, еще в 1923 году официальные советские газеты писали о тов. Бойчуке М.Л. и его последователях, как о конструктивном течении в новом пролетарском искусстве. Во всех делах им не один год лично способствовал нарком просвещения УССР Николай Скрипник (1872-1933). Как признанного авторитета, самого патриарха “неовизантистов” звали читать в Ленинграде курсы в Институте пролетарского изобразительного искусства.
Видимо, все-таки чуя, куда дует красный ветер, в конце 1925 г. молчаливые бойчукисты полным составом вступили в Киеве в Ассоциацию революционного искусства Украины (АРМУ). Таким образом, через АРМУ бойчукисты открыто пропагандировали внедрение нового искусства в быт, сочетание его с жизнью, отрицая натуралистический реализм. Вместе с тем, они стремились в собственных произведениях выявлять национальное своеобразие украинского искусства. И Партия напряглась…
Подобные идейно-художественные принципы не вписывались в выверенные каноны советского искусства и вызывали со стороны доморощенных неучей, “воинствующих социалистов” обвинения в искажении бойчукистами образов советских людей в частности и социалистической действительности в целом.
***
Ну что обращать внимание на идиотов… И возглавляемая им творческая школа шагала дальше, в ХХ век. Воспроизведем хронику трагических событий.
София Налепинская-Бойчук
Правдами и неправдами вырвавшись из политизированного пролетарского рая в толерантный Старый Свет, в ноябре 1926 г. – мае 1927 г. Михаил Бойчук, его жена София Налепинская-Бойчук и двое ближайших учеников – Иван Падалка и Василий Седляр побывали в творческой командировке. Творческий десант посетил Германию, Францию и Италию. Поверьте, не с целью посидеть за рюмкой с Максимом Горьким на о.Капри и не в г.Ницце рисовать пленэры на Лазурном берегу.
Не столько новые идеи, сколько с недавних пор новейшие технологии интересовали бойчукистов. Найти и привезти в аграрную страну индустриальные сокровища стало задачей той, собственно, топ-менеджерской поездки. Находясь в зарубежной командировке 1926-1927 гг., Михаил Бойчук и Василий Седляр, ставший в 1923 г. директором Межигорского керамического техникума, интересовались новейшими достижениями в художественной индустрии. Не вообще, а предметно, посещая промышленные флагманы.
Украинцы посетили огромный даже по меркам Германии машиностроительный завод Рейсмана, производивший оборудование для керамической промышленности, фарфоровую мануфактуру в г.Севр, где создавали фигурки из белого неглазурированного фарфора – бисквита, и Лейсингскую фабрику по производству керамики (обе – Франция), североитальянские города Фаэнца, Урбино, Губбио, где производство национальной керамики под названием “майолика” приобрело уникальные формы.
Не хочу, чтобы создалось впечатление, будто бойчукисты погрязли исключительно в технологиях. Нет, творческий десант из Киева интересовался широким кругом актуальных вопросов. В частности, они специально приезжали в г. Дессау и изучали немецкий опыт, как организован художественно-промышленной образование в немецкой школе дизайна Баухауз (Bauhaus); полное название – Высшая школа строительства и сооружения (Hochschule für Bau und Gestaltung).
Более того, вернувшись домой, некоторые “неовизантисты” собственные зарубежные впечатления изложили в прессе. В частности, профессор Киевского художественного института, заведующая ксилографической мастерской полиграфического факультета, известный книжный график София Налепинская-Бойчук в статье “Ателье станковой живописи” (1927, журнал “Всесвіт”) расхваливала достижения польских коллег, которые органично сочетают искусство с современной индустрией, и именно так следут готовить современного художника-инженера.
В свою очередь, директор Межигорского керамического техникума Василий Седляр в статье “Новая художественная школа в Германии” (1927, журнал “Всесвіт”) радовался достижениям группы художников-новаторов из г. Дессау которые создали школу нового типа в стремлении “объединить искусство с производством, найти выход современным художественным формальным достижениям в быт через оформление вещей быта, начиная от архитектуры до мебели, посуды, ткани и даже бытовых мелочей”.
***
Дмитрий Антонович
Не лежало сердце на обратный путь, домой. Логика вещей подсказывала остаться за границей, но любовь победила. Когда поздней весной 1927 г. из Западной Европы они возвращались на Неньку, в Праге Михаил Бойчук решил навестить давнего друга, историка и искусствоведа Дмитрия Антоновича (1877-1945). Сын последнего, ныне – известный диаспорный историк, Марк Антонович записал реплику, которую бросил неразговорчивый художник, когда речь зашла о большевиках:
– Если бы Вы знали, как они мне надоели!
Нет, не оцерковленного, не византийского социализма от них ждали в Стране Советов. И, как во все эпохи, Революция начала присматриваться, кого из собственных детей она будет пожирать первыми. Зарубежная командировка оказалось для всех бойчукистов одним из формальных оснований для ареста, обвинения в “шпионаже” и доказательстве участия в… “украинской контрреволюционной фашистской организации”.
Не оставим без внимания и факт, что в начале 1930-х гг. в среде самой украинской интеллигенции обострилась гражданская война художественная. Публичная неприязнь самих национальных художников друг к другу зашкаливала. Словно давая повод органам, в прессе они травили друг друга, порочили и обливали грязью.
Именно враждебная групповщина заставила Михаила Бойчука в 1930 г. оставить Киев. Выехав из Украины, профессор преподавал на кафедре композиции в Ленинградском институте пролетарского искусства, даже избирался руководителем кафедры.
Но тоска по Родине мучила, и в 1932 г. с надеждой на лучшее, несмотря на здравый смысл хотя бы коллег-земляков, художник вернулся в столицу, в Харьков.
Михаил Бойчук. “Праздник урожая” – роспись Харьковского Краснозаводского театра
***
Тучи сгущались, тяжелели, надвигалась гроза.
Художественный небосклон затягивали зависть, наушничество и клевета. Началась открытая и в кабинетах власти спланированная дискредитация бойчукистов… И это при том, что “неовизантисты” вплотную приблизились к созданию художественной промышленности в Украине, мощной индустрии на стыке искусства и производства.
Всеволод Чаговец
В номере газеты “Вечерний Киев” от 6 апреля 1929. драматург, театровед, арт-критик старой закваски – Всеволод Чаговец (1877-1956), который и до революции распекал последователей новых направлений в искусстве, напечатал статью “Живопись на фанере”. В ней обозреватель упрекал лично Михаила Бойчука в… “хуторянском аристократизме”, “игнорировании художественных запросов масс”. Для эстетического воспитания масс он предлагал вместо “живописи на фанере”… цветные репродукции или литографии “лучших картин современных художников”.
Уровень художественной дискуссии представляете?
Тем временем газета “Вечерний Киев” не унималась.
Одна за другой печатались позорные публикации, направленные на дискредитацию школы украинских монументалистов. В двух номерах газеты (29 и 31 мая 1929 г.) появилась обширная статья “Что такое “бойчукизм” М.Бабенко, где автор разглагольствовал о “призраке Византии в современной украинской живописи» и о «строителях социализма в роли апостолов церкви». Ни с того ни с сего попрекал “неовизантистов” за отсутствие в монументальных работах… “воздуха и перспективы”, “рембрандтовской светотени”.
Потом к непримиримой позиции “Вечернего Киева” присоединился художественный журнал “Нова генерація”, потом еще и еще. В клевете и нашептывании самих же украинских интеллигентов против своих же земляков мусолилась горькая для поколения расстрелянного Возрождения треклятая большевистская мантра: формализм – национализм – симпатия к кулачеству – терроризм – фашизм.
***
Умоляя об изменениях, мы долго так дразним судьбу, зовем приключения на свою голову, а потом – раз! – и они двинулись грозным фронтом.
Алла Гербурт-Йогансен
Когда все вокруг в огне, хорошо, когда есть надежный тыл: семья, жена, дети. После двух десятилетий совместной жизни в 1929 г. супруги Бойчук развелись. Пришло время другой трогательной, хоть и короткой любви. Из семьи муж ушел, покинув Софию Александровну с сыном Петрусем. Занесло, когда Михаил Бойчук встретил художницу и писательницу Аллу Гербурт-Йогансен (1901-1993), тогда еще жену рафинированного украинского поэта, ювелира слова Майкла Йогансена (1895-1937). Поначалу, как второе дыхание в жизни открылось: какие бурлили восторги, волнами гуляли чувства, сколько планов грандиозных возникло.
Младшая на 21 год Алла была украинской женщиной нового поколения. Несмотря на то, что от первого брака у нее был четырехлетний сын Гай, она на кухне и в рукоделии не застряла. Независимость оригинальных мыслей глубоко поразила главу “неовизантистов”, когда в частной беседе с уст красавицы сорвалось что-то вроде:
– Декоративность противоположна психике пролетариата своей бессодержательностью, византизм – пропаганда религии, которая есть опиум для народа.
Сначала Михаил Бойчук наёжился, подумал и… согласился.
Давно не только для пролетариата он и его сотоварищи старались. Потому что не пролетариатом единым жива Украина.
Между тем в письме к близкой знакомой Алла Гербурт-Йогансен четко расставляла точки над “i”, объясняя причины антибойчуковской кампании:
– В стиле Бойчука нет социалистического реализма, предложенного партией художникам, – значит, он идет против нее. – Безжалостно, но как правдиво.
***
Одна сильная женщина уходила из его жизни, другая врывалась.
С 1929 г., когда закончились отношения Михаила Львовича и Софии Александровны, одиночка вела педагогическую деятельность, много работала в станковой графике, иллюстрировала книги, в частности, Тараса Шевченко. Не случайно ее книжная графика среди работ коллег всегда отличалась четкой формой, архитектурным совершенством, балансом иллюстраций и текста.
Но остаться в 45 лет без любимого человека, бросившего тебя ради другой, – это всегда горько. Тяжелую моральную травму она пережила – помогли искусство и Петрусь. Понятно, что последние восемь лет ее жизни стали самыми плодотворными для творчества.
Как натура цельная, гармоничная, София Налепинская-Бойчук ушла несломленной, не по-женски героической. Когда 12 июня 1937 г. в доме по улице Коммунистической, 12 (ныне Банковой) ее, польскую аристократку, арестовали по обвинению в участии в “антисоветской националистической террористической организации и шпионаже в пользу иностранной разведки”, в отличие от большинства заключенных мужчин, виновной она себя так и не признала.
На допросах она интеллигентно посмеивалась над этими невеждами с кожаными портупеями, которые изо дня в день ставили принципиальные, партийные вопросы:
– Зачем в юности вы так стремились попасть в Париж?
– Ну, как же, – там Лувр!
– Кто такой Лувр?
***
В период идеологического клеймения “шумскизма” в национальной культуре, а затем – “хвылевизма” в украинской литературе, когда 13 мая 1933 г. арестовали и “десятку” лагерей впаяли бывшему наркому образования УССР Александру Шумскому (1890-1946), 13 мая 1933 г. к самоубийству подвели поэта, душу литературного объединения “ВАПЛИТЕ” Николая Хвылевого, а 17 июля 1933 г. – подтолкнули наложить на себя руки Николая Скрипника, – активная травля “бойчукизма” на страницах республиканских изданий достигла апогея
Вот когда им припомнили связь школы с традициями византизма, что стало главным козырем для идеологов советского режима в Украине.
Проклятая большевистская мантра удлиннялась: формализм – национализм – симпатия к кулачеству – реакционность – враждебность – искажение действительности – терроризм – фашизм.
А тем временем один из партийных вралей письменно нашептывал куда следует: это – “строители социализма в роли апостолов церкви”.
Так готовилось общественное мнение, а с ним – основания, чтобы сознательных украинских художников записать во “враги народа национал-фашистского толка”.
…Все, вроде бы, шло на лад у новой пары – Михаила и Аллы. Вторая жена родила мужу дочку и назвала ее в честь его матери – Анной. Однако роженице пришлось поднимать ребенка в новых жестоких реалиях: 25 ноября 1936 г. сотрудники НКВД в Киеве арестовали Михаила Бойчука.
***
Формальным поводом стал донос некоего А. и… публикация в газете “Вісті” №74 от 30.03.1937 г., которая обвиняла Бойчука в… буржуазном национализме.
Это сам признает начальник IV отделения 1 УО отдела УГБ НКВД УССР Грушевский, кто выписал Постановление от 16 мая 1937 г.:
– Я, … такой-то такой-то, рассмотрел материалы опубликованные в газете “Вісті” №74 от 30.03.37 в отношении арестованных Бойчука, Седляра и Падалки. Постановляю: включить в следственное дело газету .., в материале которой характеризуется деятельность Бойчука, Седляра, Падалки на фронте изобразительного искусства. Лейтенант госбезопасности Грушевский.
Вот вам и вся доказательная база:
– Вы что, газет не читаете?!?
Превратив лидера мировых “неовизантистов” в мелкого “руководителя национал-фашистской террористической организации среди художников”, самого Михаила Бойчука энкавэдэшники сломали. Танцевать взялись они издалека…
Для начала ему припомнили, что в Далмации Бойчук М.Л. служил офицером австро-венгерской армии и присягал на верность цесарю, а не пролетариату. И пошло – поехало…
Его дело, №267340 до сих пор хранится в Государственном архиве СБУ и может о многом рассказать. После длительных допросов в киевском застенке НКВД художника заставили признать собственную принадлежность к “националистической фашистской террористической организации”, которая своей целью ставила… выход Украины из СССР и, внимание, “создание украинского национал-фашистского государства”. Вот точно – Дом убогих, отделение интенсивной терапии!
Врага народа 13 июля 1937 г. расстреляли, а с ним ушла в Вечность третья волна “большого стиля”.
***
Искусствоведы утверждают: величие Михаила Бойчука состоит в том, что в национальном искусстве он смог встать на плечи неизвестных титанов. Именно это позволило ему, как лидеру школы, и бойчукистам поднять в украинской культуре третью волну “большого стиля”, на практике изучая феноменологию будущего. Иными словами, создать такую художественную форму, которая бы охватывала все сферы современной жизни и отражала эпоху.
Каждая из таких глобальных волн омолаживает общество, потому что несет с собой грандиозные социальные изменения, технические и культурные новшества.
Объясню. Первую большую волну подняла древнерусская эпоха, золотой век Киевской Руси, когда заимствованные из Византии принципы храмостроительства и сакрального искусства древние художники переосмыслили, не изменяя самобытную автохтонную традицию и оригинальное толкование восточнославянского временного пространства.
Осторожно христианская цивилизация вступала в языческий мир.
Элвин Тоффлер
По мнению американсого философа, социолога и футуролога Элвином Тоффлером (Alvin Toffler, 1928-2016), автора бестселлера “Третья волна” (“The Third Wave”; 1980), – первая волна вызвала так называемую “сельскохозяйственную цивилизацию”. На месте кочующих княжеских ставок в Киевской Руси строились города и органично вписывались в существующий культурный ландшафт. Киев, Чернигов, Галич, Переяслав впитывали мощную творческую энергию окружающих земель и различных племен, начиная от трипольской культуры, на тех устоях, в горниле исторического новообразования свелась удивительная для нашей местности, каменная София Киевская. В архитектонику большого Храма древнерусские градостроительные вложили идею объединения славянских земель вокруг Киева. Вокруг того гигантского алтаря позже сформируется украинская нация.
***
Второй волной (“аграрная цивилизация”), надолго определившей лицо Гетманщины, стало барокко. Украинское, или казацкое барокко – оно превратилось в универсальный мировоззрение, протообраз идеального общества, что предлагало различным слоям общества возможные варианты взаимодействия и сотрудничества.
В итоге украинское барокко создало новый образ человека, просвещенного гуманиста, многогранную личность. Вспомнить, хотя бы, его ярких представителей: непревзойденный гравер-монах на меди Иван Щирский (1650-1714), известный архитектор Иван Зарудный (1670-1727; иконостаса Исаакиевского и Петропавловского соборов Санкт-Петербурга), изобретательный галицкий скульптор Иван Пинзель (1707-1761), странствующий философ-литератор Григорий Сковорода (1722-1794), выдающийся живописец, адъютант-ректор (директор) Санкт-Петербургской Академии искусств Антон Лосенко (1737-1773).
Третья волна большого стиля (“индустриальная цивилизация”), которую в Украине подняли бойчукисты, сосредоточилась на поиске, собственно, национального украинского стиля в бурном море периода формирования по-европейски современной нации, что в первой трети ХХ века могло вызвать второй украинский Ренессанс. В жизнь пришла мощное творческое поколение – бойчукисты, вдохновленное гуманистическими идеями европейского Ренессанса, величием национально-освободительной революции и мощной духовной опорой на христианство.
Однако надежда нации, то самое взращенное мучительными поисками собственного места в Европе, национально ориентированное Возрождение большевиками было расстреляно.
***
Когда 13 июля 1937 г. в Киеве расстреляли Михаила Бойчука, Василия Седляра, Ивана Падалку и Ивана Липкивского, этого палачам показалось мало. Было принято решение уничтожить все монументальные работы, созданные творческой группой.
Через несколько дней на большинстве объектов появились заведомо послушные исполнители, которые тщательно заштукатурили выполненные мастерами настенные росписи и фрески.
Все монументальные росписи были закрашены. Тем временем станковые произведения “врагов народа” Бойчука, Падалки, Седляра, Гвоздика, Липкивского, Налепинской-Бойчук и Диндо, согласно акту от 8 сентября 1937 г., комиссия в составе инструктора культурно-просветительного отдела ЦК КП(б)У тов. Попелюхи, директора Музея русского искусства тов. Раевского, художников Кодиева и Пащенко в присутствии научных работников Государственного Украинского Музея тт. Адольфа, Резникова рассмотрела и подала на рассмотрение Комиссии по спец.фонд Государственного Украинского Музея, установив:
– Указанные произведения по своему контрреволюционному бойчуковскому формалистическому методом вредны, искажают социалистическую действительность, дают фальшивые образы Советских людей, никакой художественной и музейной ценности не имеют и как произведения врагов народа подлежат уничтожению…
Третью цивилизационную волну в Украине сравняли с землей.
***
Кто успел покинуть большевистскую Украину, тот продолжил нести свет “неовизантистов” и рассказывал о великом Мастере.
Оказавшись в эмиграции, ученики М.Л.Бойчука кисти не отложили. В частности, Екатерина Антонович открыла собственную художественную школу в г. Виннипеге, провинции Манитоба. Роберт Лисовский (1893-1982) преподавал в г. Праге; это он в 1927 г. победил в творческом конкурсе работ и предложил общеизвестный логотип “Lufthansa” в виде… украинского аиста. Николай Азовский (1903-1947) работал театральным художником в Кракове, Вене, Риме, Буэнос-Айресе. Львовяне Михаил Осинчук (1890-1969) и Святослав Гординский (1906-1993) реализовали себя, как живописцы-монументалисты в Соединенных Штатах Америки, тем самым создав основу для дальнейших творческих поисков художников украинской диаспоры второго и третьего поколений.
Каждый из них затаив дыхание, верил: четвертая волна непременно придет. Последователи всегда вспоминали его пророческие слова:
– Хотя умерли старые мастера, но живет их вечно молодое искусство, и ошибается тот художник, который рассматривает творчество прошлого как археологию. Завершенное произведение искусства – не археология, а вечно живая правда.
P. S. Понятное дело, это ничего не изменит, но вам захочется знать:
– бывший начальник IV отделения 1 УО отдела УГБ НКВД УССР лейтенант госбезопасности Грушевский, который вел дело Михаила Бойчука, за фальсификацию следственных действий было осужден и расстрелян;
– на допросе (1937) он признал, что “материалы из обвинения Бойчука и других художников в их принадлежности к украинской фашистской партии были сфальсифицированы на основе ложных и провокационных доносов… (фамилии закрашены)”;
– как свидетельствуют другие документе из архива КГБ СССР: за ложные показания, которые против лидера бойчукистов дал А., его осудили в 1937 г. и на допросе он признался, что все показания… придумал.
Александр Рудяченко
Первое фото: “Михаил Бойчук”, художник Владимир Слепченко