Украинский вертолет над территорией завода Азовсталь во время захвата российскими войсками Мариуполя (Фото:Скриншот из видео Днепр Оперативный)
Война России против Украины — главные события 2 июня
Защитникам доставлялось оружие, боеприпасы, медикаменты и продовольствие, а также подкрепление в виде 72 бойцов полка Азов.
Одним из организаторов тайных миссий на вертолетах в Мариуполь был Максим Жорин, экс-командир полка Азов, сокомандир подразделения ССО Азов Киев. В эфире Радио НВ он рассказал подробности исторических спецопераций.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее для наших слушателей, как совершались эти миссии — боевые вылеты в Мариуполь?
— На сегодняшний день мы можем, как минимум, частично комментировать и рассказывать об этих уже исторических спецоперациях, к которым я в частности причастен — на меня была возложена часть работы по этим операциям.
Надо сразу сказать, что перед началом спецопераций, Мариуполь уже был в полном окружении — и на земле, в Азовском море уже был российский флот, полный контроль воздуха [осуществляла] российская авиация. Причем в несколько кругов был оцеплен город наземными войсками. Попасть в город никакой возможности к тому времени уже не было.
Ветераны Азову, люди из Азовской семьи в это время воевали в Киевской области, но все время, которое у нас было свободно от боев в Киевской области, мы тратили на то, чтобы найти возможность помочь нашим побратимам в Мариуполе. Рассматривали совершенно разные варианты, обращались, предлагали.
Одним из таких вариантов изначально была операция по деблокаде, когда это было еще возможно, когда оцепление было еще не столь плотным. Даже были списки добровольцев, готовых к тому времени отправляться на военную деблокаду Мариуполя. Тогда в этом списке вместе со мной было еще около 300 человек, добровольно готовых отправляться на эту операцию, понимая, что она, мягко говоря, очень сложная.
Время шло и становилось понятно, что уже и военная деблокада с нашими силами почти невозможна. Начали искать более сложные и тонкие возможности для того, чтобы прийти на помощь. Уже к тому моменту были огромные проблемы с медикаментами, с едой, с подкреплением, с боекомплектом.
РФ в то время беспощадно просто разрушала весь город с помощью своей авиации, сверхмощные авиационные бомбы постоянно в течение дня падали на город, разрушая и склады с припасами, и больницы, убивая мирное население, врачей абсолютно всех, кто жил и был в Мариуполе.
Со временем появилась идея и возможность попадать туда на вертолетах вместе с одной из спецслужб в нашей стране. Организация этих полетов была на спецслужбе, но например, отбор и подготовка десанта, который отправляли в Мариуполь, была исключительно на мне. Весь десант, который за четыре полета смог туда попасть, это были бойцы из подразделения Сил специальных операций Азов Киев.
Лишь если не ошибаюсь, во время третьего полета еще были пять добровольцев-медиков, которые тоже решили туда полететь, понимая всю сложность, понимая все риски. У них тоже была связь со своими знакомыми, пожалуй, с медиками, которые им говорили о том, что там очень сложно, некому оперировать людей в полевых госпиталях.
В общем, таких полетов мы смогли совершить семь. Но именно с десантом их было четыре. Десант мог подкрепить и усилить гарнизон Мариуполя. Надо понимать, что подкрепление в виде бойцов, сержантов, офицеров — это не только физическое подкрепление, но и огромный вклад в моральную составляющую. Появлялось четкое понимание того, что их поддерживают, что есть те, кто готов к ним присоединиться, есть те, кто готов вместе с ними драться. Это очень важно было и для морально-боевого духа гарнизона Мариуполь.
Это были очень сложные операции. Уже после первого полета враг знал, что мы летаем. Тогда уже появились первые «новости» от россиян о том, что они сбивают наши вертолеты, но к тому времени это было полное вранье. На момент выхода первых статей ни один украинский вертолет не был сбит.
— Как вам удавалось избегать россиян, когда город находится в полном окружении — есть авиация, есть флот, есть пехота? Как можно скрыть вертолет?
— Скрыть его очень сложно, это правда. Практически незамеченными нам удалось только в первый раз прилететь. Все последующие разы — это были такие уловки пилотов: игра с высотой полетов, игра со временем полета, полеты ночью, полеты на очень низкой высоте.
Для понимания: насколько низко летали вертолёты, что они даже цепляли землю, а иногда цепляли кроны деревьев, когда перелетали посадки. Это очень сложные и сверхпрофессиональные операции в смысле работы пилотов, не говоря об их храбрости.
Считаю, что каждый, кто тогда летал в Мариуполь, — и каждый боец из десанта, и улетевший врач и пилоты — это люди отдельной храбрости и особого характера, мужества. Они все безусловно герои.
Для нас важно было не только доставить туда боекомплект, людей и медикаменты. Крайне важной задачей было вернуться оттуда с тяжелоранеными, которым нужно было оказывать срочную медицинскую помощь. За все время нам удалось несколько десятков тяжелораненых оттуда вывезти.
Если я не ошибаюсь, уже во время второго полета нас обстреляли, а во время третьего, при возвращении назад вместе с ранеными, были сбиты первые вертолеты. К сожалению, тогда погибли и раненые. Тогда уже появились первые новости с фотографиями с места падения вертолётов. Россияне радовались тому, что они сбили вертолет с ранеными людьми, который не то, что не мог давать отпор, — там были исключительно тяжелораненые люди. К сожалению, все они тогда погибли в вертолете, который был сбит.
— Я так понимаю, что три вертолета были сбиты: два участвовавших в этой миссии, третий — тот, кто пытался именно спасти экипаж одного из вертолётов.
— Да, но это во время разных полетов было. Во время третьего полета сбили при возвращении первый вертолет с ранеными. Во время четвертого возвращения назад сбили второй вертолет тоже с ранеными. Третий — это спасательный вертолет, который вылетел для оказания помощи и спасения части экипажа, но его, к сожалению, сбили во время спасательной миссии по поиску сбитого вертолета с ранеными.
Несмотря на то, что нас обстреливали и знали о наших полетах еще после первого, мы понимали, что на тот момент это была единственная возможность добраться туда. Все летевшие четко знали и понимали все риски. Я лично перед вылетами у каждого спрашивал уже на аэродроме: «Есть ли те, кто хотят остаться?». Я понимал, что там не нужны люди, которые будут сомневаться. Но ни разу никто не отказался. Более того, добровольцев, которые хотели полететь в Мариуполь на поддержку, было больше, чем мы могли туда отправить.
— Что рассказывали возвращавшиеся о том, что происходит в Мариуполе?
— Безусловно, они рассказывали, насколько там трудно. Честно говоря, это еще больше мотивировало к тому, что нужно что-то делать, чтобы им все же помочь.
Все эти истории об отсутствии медикаментов; о том, что людям ампутируют конечности из-за не очень серьезных травм; о том, что там очень тяжелые, бесчеловечные просто бои происходят по всему городу, мотивировали нас для того, чтобы искать возможность прийти на помощь.
Кстати, кроме вертолётов еще было несколько операций по помощи Мариуполю — это рейдовые действия подразделений, которые отвлекали на себя часть сил из-под Мариуполя. В которых тоже наше подразделение Азов Киев участвовало.
— Объясните, что такое рейдовые действия.
— Это были рейдовые действия, направленные на то, чтобы попадать в глубину врага, на ту территорию, которая уже временно оккупирована по направлению к Мариуполю, отвлекая часть сил, которые тогда были сконцентрированы вокруг Мариуполя. Так удавалось хотя бы на сутки или на двое суток дать возможность людям в Мариуполе перегруппироваться, отдохнуть, сменить позиции. Это небольшие паузы, но это такой глоток помощи, глоток отдыха, который им тогда был необходим.
Это тоже были непростые операции — дважды они происходили. И тоже мы были вынуждены идти на такие вещи, понимая, что не все вернутся.
— Как это происходило на практическом уровне?
— У врага находили место, где можно теоретически пробиться — сделать дыру и коридор в глубину оккупированной территории. Пробивая эту дыру во фронте неприятеля, подразделение просто на скорости врывается в этот коридор; заезжает, насколько может далеко, в середину оккупированной территории, наводит там огромный «кипиш»; привлекает к себе абсолютно все внимание артиллерии, авиации, находящихся там подразделений, вступает с ними в контактные бои; а затем так же оттуда возвращаются назад, на подконтрольную Украине территорию.
— Какие главные выводы вы сделали для себя после такого события в Мариуполе?
— Дело в том, что войну в таких масштабах очень сложно спрогнозировать в деталях. И то, что именно Мариуполь будет в таком сложном положении, в начале было, прямо скажу, для меня лично не очевидно.
Я принадлежал к той категории людей, которая прежде всего думала о защите столицы, как самом важном, стратегическом городе в нашей стране. Но оказалось, что столицу мы довольно успешно защитили, а вот Мариуполь оказался очень сложной и очень тяжелой точкой, самым тяжелым форпостом, который на этой войне пока еще был.
Даже когда еще не было полного окружения, [было понятно], что самую большую часть группировок российская армия будет стягивать именно туда. И задачей мариупольского гарнизона было максимально уничтожить врага, пытающегося оцепить и захватить Мариуполь.
Эту задачу Мариупольский гарнизон выполнил более чем на сто процентов.
Они уничтожили некоторые подразделения полностью, а некоторые подразделения уничтожили настолько, что они не могут продолжать бои. Как подтверждение этого могу сказать, что сейчас наше подразделение выполняет боевые задачи на Запорожском направлении: из-под Мариуполя сюда почти некого перебрасывать, потому что почти никого не осталось.
Мариупольский гарнизон, все герои, стоявшие в Мариуполе, почти полностью уничтожили группировку, которая была несоразмерна с ними. 14 тысяч личного состава было вокруг Мариуполя и в Мариуполе; тысячи техники, бронетехники, половина всей авиации работала по Мариуполю. И все наземные силы были почти полностью уничтожены. Задача выполнена более чем на сто процентов.
Далее сложность заключалась в том, что обеспечение на тот момент не было никакой возможности предоставлять. И припасы, продукты, вода, медикаменты закончились полностью. Именно поэтому, я думаю, командование ВСУ приказало сохранить жизнь всех бойцов, находящихся на территории Азовстали.
Процесс возвращения назад всех героев пока продолжается. Поэтому сам выход из Азовстали пока что я считаю, что не стоит очень комментировать и излагать детали, потому что этот процесс чрезвычайно шаток. Он еще продолжается. Очень сложная ситуация, но я уверен на сто процентов, что рано или поздно, но я со своими собратьями встречусь.
— Знаете ли вы, где находятся герои из Азовстали? В каком они состоянии?
— Все они находятся на временно оккупированной территории Донецкой области в нескольких заведениях: в медицинских — те, кому нужно оказать медицинскую помощь; в немедицинских — другие, где они находятся под контролем РФ.
Условия назовем удовлетворительными, если можно так сказать. Я не скажу, что там все хорошо с обеспечением, но базовые вещи есть — вода, еда и медикаменты. Безусловно, это на низком уровне, но удовлетворительным, пожалуй, его назвать можно.
Я уверен, что у нас впереди еще огромный кусок работы по их возвращению назад. Комментировать сейчас детали не очень-то и надо.
— Вы точно знаете, как враг ненавидит Азов. Мотивирует ли это вас?
— Безусловно, я знаю это — чувствую уже восемь лет, начиная с того, как я участвовал в освобождении Мариуполя в 2014 году.
Отлично помню, как нарастала вся эта пропаганда и ложь, которую рождала РФ и на территории России, и на территории стран Европы, США. Я очень хорошо помню, как происходила эта демонизация нашего подразделения.
Но меня сегодня очень радует то, что мир начинает открывать глаза и видеть правду о том, кто такой Азов, и что происходит на самом деле в Украине.
Азов — это те, кто любят и защищают эту страну.
Насчет врага. Меня, конечно, мотивирует вся их ярость по отношению к нам, потому что они боятся от того, что ничего не могут сделать с такими, как Азов. Для них исторический позор — ситуация, которая была в Мариуполе. Самая большая группировка, лучшие подразделения, лучшая техника, огромное количество авиации, флота — все это ничего не могло сделать за три месяца с отрядом Азов, который находился в Мариуполе. На меня, если не ошибаюсь, с 2015 или с 2016 года заведено уголовное дело в РФ. Скорее всего, наверное, и приговор уже есть, но, честно говоря, не следил.
Безусловно, меня это все мотивирует. Я знаю, что именно так происходит, ведь мы образец того, что можно быть в современном мире свободными, можно защищать свою независимость. Более того, за эту независимость надо уметь бороться.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.
